Неточные совпадения
Обломов, увидев давно умершую мать, и во сне затрепетал
от радости,
от жаркой любви к ней: у него, у сонного, медленно выплыли из-под
ресниц и стали неподвижно две теплые
слезы.
И вот, наконец, она стояла пред ним лицом к лицу, в первый раз после их разлуки; она что-то говорила ему, но он молча смотрел на нее; сердце его переполнилось и заныло
от боли. О, никогда потом не мог он забыть эту встречу с ней и вспоминал всегда с одинаковою болью. Она опустилась пред ним на колена, тут же на улице, как исступленная; он отступил в испуге, а она ловила его руку, чтобы целовать ее, и точно так же, как и давеча в его сне,
слезы блистали теперь на ее длинных
ресницах.
— Ничего? — воскликнула Марфа Тимофеевна, — это ты другим говори, а не мне! Ничего! а кто сейчас стоял на коленях? у кого
ресницы еще мокры
от слез? Ничего! Да ты посмотри на себя, что ты сделала с своим лицом, куда глаза свои девала? — Ничего! разве я не все знаю?
Из этого ничего не получалось, кроме того, что он выходил из себя, кричал на Любку, а она глядела на него молча, изумленными, широко открытыми и виноватыми глазами, на которых
ресницы от слез слипались длинными черными стрелами.
Это было последнее слово, которое я слышал
от генерала в его доме. Затем, по случаю наступивших сумерек, старик предложил мне пройтись, и мы с ним долго ходили, но я не помню, что у нас за разговор шел в то время. В памяти у меня оставалось одно пугало «безнатурный дурак», угрожая которым, Перлов говорил не только без шутки и иронии, а даже с яростию, с непримиримою досадой и с горькою
слезой на
ресницах.
Фома сидел, откинувшись на спинку стула и склонив голову на плечо. Глаза его были закрыты, и из-под
ресниц одна за другой выкатывались
слезы. Они текли по щекам на усы… Губы Фомы судорожно вздрагивали,
слезы падали с усов на грудь. Он молчал и не двигался, только грудь его вздымалась тяжело и неровно. Купцы посмотрели на бледное, страдальчески осунувшееся, мокрое
от слез лицо его с опущенными книзу углами губ и тихо, молча стали отходить прочь
от него…
Юрий не слыхал, не слушал; он держал белую руку Ольги в руках своих, поцелуями осушал
слезы, висящие на ее
ресницах… но напрасно он старался ее успокоить, обнадежить: она отвернулась
от него, не отвечала, не шевелилась; как восковая кукла, неподвижно прислонившись к стене, она старалась вдохнуть в себя ее холодную влажность; отчего это с нею сделалось?.. как объяснить сердце молодой девушки: миллион чувствований теснится, кипит в ее душе; и нередко лицо и глаза отражают их, как зеркало отражает буквы письма — наоборот!..
— Rosina! — запели мы оба, я, чуть не обнимая ее
от восторга, она, покраснев, как только могла покраснеть, и смеясь сквозь
слезы, которые, как жемчужинки, дрожали на ее черных
ресницах.
Видно было по всему, что он уже совсем упал духом; день пропал задаром: лошадь не продана, сам он измучился, измаялся, проголодался; вдобавок каждый раз, как являлся новый покупщик и дело, по-видимому, уже ладилось, им овладевало неизъяснимо тягостное чувство: ему становилось все жальче и жальче лошаденку, так жаль, что в эту минуту он готов был вернуться в Троскино и перенести все
от Никиты Федорыча, чтобы только не разлучаться с нею; но теперь почему-то заболело еще пуще по ней сердце; предчувствие ли лиха какого или что другое, только
слезы так вот и прошибали
ресницы, и многих усилий стоило бедному Антону, чтобы не зарыдать вслух.
Это удивляло его и немножко пугало, но удивление и испуг — были мимолетны, — всё думалось о Христине. Вдруг он представил себе её испуганной до
слёз: стоит она перед ним в одной рубахе, лицо бледное, глаза часто мигают, а из-под
ресниц катятся
слёзы, обе щеки мокры
от них и — дрожат.
Он прибавил тринадцать тысяч жердей? Пусть так! Пусть он нарубил только шестнадцать тысяч. А разве этого мало? И притом, две тысячи он рубил, когда у него была больна первая его жена… И у него было тяжело на сердце, и он хотел сидеть у своей старухи, а нужда его гнала в тайгу… И в тайге он плакал, и
слезы мерзли у него на
ресницах, и
от горя холод проникал до самого сердца… А он рубил!
Волчонок взвел пружину и, прицелившись в нос ничего не подозревавшего Коли, дернул собачку. Пробка ударила по носу и отскочила, болтаясь на нитке. Голубые глаза Коли раскрылись еще шире, и в них показались
слезы. Передвинув палец
от губ к покрасневшему носику, Коля часто заморгал длинными
ресницами и зашептал...
— Что ты? Христос с тобой! — упавшим
от страха голосом чуть слышно проговорила она Устинье, и горькие
слезы задрожали на
ресницах ее.
— Она! Как есть она! — вихрем проносилось в голове девочки. И радостная слезинка повисла на ее
реснице. За ней другая, третья… Выступили и покатились крупные градины их по заалевшемуся
от волнения личику.
Слезы мешали смотреть… Застилали туманом
от Дуни милое зрелище родной сердцу картины… Вот она подняла руку, чтобы смахнуть досадливые слезинки… и вдруг что-то задела локтем неловкая ручонка… Это «что-то» зашаталось, зашумело и с сухим треском поваленного дерева тяжело грохнулось на пол.
Он думал и имел, по-видимому, не сладкую думу, потому что опущенные книзу веки его глаз, несмотря на недавнее утреннее омовение их при утреннем туалете, начинали видимо тяжелеть, и, наконец, на одной
реснице его проступила и повисла
слеза, которую он тщательно заслонил газетным листом
от пробегавшей мимо его в ту минуту горничной, и так в этом положении и остался.
Часто, слушая мои песни, она с нежностью останавливала на мне свои черно-огненные глаза,
от которых хотел бы уйти в преисподнюю; нередко
слезы блистали на длинных
ресницах прекрасной девушки.
Когда вода в Ниле стояла низко в ту пору года, когда ей уже было время разлиться, тогда по всей стране египетской
от Филэ до Александрии ощущалось повсеместное терзательное беспокойство: все страшились бесхлебья и ходили унылые и раздраженные, многие надевали печальные одежды с неподрубленными краями, передвигали пояса с чресл высоко на грудь — к месту вздохов, нетерпеливые женщины рвали на себе волосы, а задумчивые мужчины безмолвно смотрели унылыми глазами с повисшими на
ресницах слезами.